Генри Каттнер - Этот мир-мой! [Авт. сборник]

Да, теперь Рафт понимал, что, не подозревая ни о чем, много раз проходил в джунглях мимо его предков. Они тихо скользили сквозь подлесок на сильных мягких лапах. И тени леса покрывали их испещренные темными пятнами тела. Он слышал их рев, доносящийся из темноты, видел глаза, поблескивающие в свете костра. Да, теперь он знал, к какой расе принадлежал Паррор. И Жанисса.

Это были не люди, они развились из совершенно другого вида. Как врач, имеющий дело с биологическими и антропологическими исследованиями, Рафт знал, что теоретически такое невозможно. Эволюция — очень гибкий процесс. Только случай превратил человека в доминирующую, разумную расу. Случай и большие пальцы, противостоящие остальным.

Предки людей — обезьяны, жившие на деревьях, использовали цепкие руки и заложили основы цивилизации. В иной системе господствующая раса могла бы произойти, скажем, от собак, пресмыкающихся или кошек.

Кошки!

Мысль эта внезапно поразила Рафта. Потрясенный, он осознал, что среди всех животных, исключая грызунов, только у одного вида имеются признаки развития противостоящего большого пальца. Время от времени встречаются домашние кошки с лишними пальцами на передних лапах. С противостоящим большим пальцем. Хозяева не обращают на это особого внимания, но придание этому отростку определенной гибкости, достаточно долгое время и благоприятные внешние условия, господствующие в таинственном мире Паитити, которого он еще не знал, могли бы привести к поистине чудесным результатам.

Происхождение от кошек объясняло многое, но не давало ответа на все вопросы. Рафт по-прежнему не имел понятия, что связывало Паррора с Дэном Крэддоком, или чем было выпуклое зеркальце, убившее да Фонсеку. И кроме этого много проблем. Слишком много.

Внезапно он заметил, что Жанисса напряглась, словно вот-вот ощетинится. Такое сравнение подвернулось ему совершенно непроизвольно. Мгновением позже послышался далекий шум — топот ног, бряцание металла.

Паррор, казалось, не удивился и повернулся к прозрачной двери, за которой замаячили какие-то тени. Раздался стук.

— Паррор? — Жанисса вопросительно смотрела на него.

Он коротко ответил ей на непонятном языке, и девушка быстро взглянула на Рафта. Глаза ее были пусты, лицо серьезно. Девушка явно сдалась. Она вдруг встала и прошла сквозь арочный портал, исчезнув среди деревьев.

Паррор выкрикнул какую-то команду, овальная дверь скользнула вверх и вместе со слабеющим светом через порог ворвались люди. Но люди ли?

Они носили облегающие кольчуги из очень маленьких колец, а головы их защищали сверкающие колпаки из тонких металлических цепочек, искусно вплетенных в рисунок ткани. Вошедших было десять, и каждый носил на поясе обнаженный клинок, напоминающий рапиру.

Черты их отличала та же смесь силы и утонченности, характерная для лица Паррора. Как и он, воины были гибки и ловки. Было что-то тигриное в их движениях, а также во взгляде чуть раскосых глаз.

Легонько пожав плечами, Паррор отступил назад, а десятеро прибывших тут же направилась к Рафту. Хотя ни один из них не вынул оружия, тот почувствовал опасность и бросился к стене, к которой прислонил ружье, но видя, что, скорее всего, будет от него отрезан, остановился и выхватил револьвер.

Тонкая твердая полоска металла словно горячий обод обернулась вокруг его запястья, это Паррор взмахнул своим бичом. Револьвер упал на пол. Воины бросились вперед, но — странное дело! — никто из солдат не коснулся Рафта.

В дело пошли рапиры, окружив его сверкающей, смертельно опасной завесой. Со всех сторон пела танцующая сталь, поэтому Рафт, оценив угрозу, попятился и повернулся к Паррору. Однако тот успел уже дойти до выхода и теперь стоял в арочной двери, с интересом наблюдая всю эту сцену.

— Он говорит по-индейски? — спросил глубокий голос. Паррор кивнул. Солдат с загорелым лицом в шрамах вытянул руку в сторону Рафта.

— Ты пойдешь с нами добром?

— Куда?

— К Великому Господину.

— Так значит, не ты здесь главный, — повернулся Рафт к Паррору. — О’кей, сыграем в эту игру. Может, результат будет иным, нежели ты думаешь.

Паррор усмехнулся.

— Я уже говорил, что ты можешь пригодиться, — пробормотал он по-португальски. Остальное он произнес на таинственном языке людей-кошек, а когда закончил, солдат со шрамами задал ему краткий вопрос. Ответ Паррора, вероятно, его удовлетворил, потому что он опустил рапиру.

— Ну, ладно, Крэддок, идешь ты или нет? — спросил стражник, глядя на Рафта.

Крэддок? Рафт заговорил, но его прервал Паррор. Последовал очередной быстрый обмен фразами, но Рафт не стал ждать, пока он закончится.

— Меня зовут не Крэддок. Я Брайан Рафт и пришел сюда, чтобы найти его. Этот человек, — он указал на Паррора, — похитил Крэддока.

— Сожалею, — откликнулся Паррор, — но этот фокус не пройдет. Сейчас я ничего не могу для тебя сделать, потому что здесь правит Великий Господин. Ты должен поговорить с ним. Лучше тебе пойти с Ванном.

Ванн, покрытый шрамами воин, кашлянул.

— Он прав. Ложь тебя не спасет. Идем! А что касается тебя, Паррор…

Он произнес несколько слов на чужом языке. Глаза Паррора сузились, но он ничего не ответил. Острие коснулось шеи Рафта. С тоской поглядев на лежащий на полу револьвер, видя карабин и рюкзак в руках воинов, он неохотно двинулся вперед, напоследок послав Паррору жесткий взгляд.

— Я еще вернусь сюда, — пообещал он, а потом прошел через овальный портал и оказался в Паитити.

Глава 5

Долина чудес

Снова и снова Рафта поражала трудноописуемая нечеловечность этой затерянной земли, не походящей ни на что, о чем он до сих пор слышал. Рафт читал рассказы о пропавших цивилизациях, об Атлантиде, Лемурии, о фантастических древних развалинах, сохранившихся до наших дней.

Однако в Паитити он ни нашел ничего, что соответствовало бы этим фантазиям: здесь не было города, похожего на сверкающую драгоценность на берегу неизвестного географам моря, это не был изолированный мир, совершенно отрезанный от всего окружающего. Королевство Паитити было настолько таинственно, настолько необычайно, словно находилось на другой планете.

Страна эта была слишком полна жизни, чтобы ее можно было принять за что-то иное, кроме яркой и живой действительности. С ошеломляющей витальностью, пульсирующей в Паитити, связывалось впечатление чуждости, которое подобно неуловимой вуали повисло между небом и землей, превращая эту долину в место одновременно благословенное и проклятое, более, чем какой-то другой уголок Земли.